Я искал тогда уединения. Гудела голова. Я просто... не знаю.
Нет, знаю. В тот день я услышал нелепицу, что ты спишь с мужиками. Бред.
Кто знал, что я застану тебя, сидящего на крыше, с неизменной сигаретой? Судьба? Возможно...
— Травоядное, уроки закончились, — бросил я намеренно холодно. Ты не дернулся, лишь сбросил пепел с сигареты.
— Блин, знаю! Хочу посидеть здесь! Мешаю, что ли?!
Опять твой дерзкий тон. Еле слышно фыркнув, я залез на небольшой «подиум» на крыше и лег там, наблюдая за уже садящимся солнцем. Мне даже не мешал запах табака, хотя обычно я не могу расслабиться рядом с курящим человеком.
— Молчишь... Достало твоё молчание... – прошипел ты, лениво потянувшись. Дымок от сигареты закручивался без твоей воли в различные узоры.
Твой тон... Я ошибся, он не совсем дерзкий. Он... расстроенный, что ли?
Присаживаюсь на «подиум», смотрю на тебя.
— Травоядное, посмотри сюда.
Смотришь зло. Твои глаза... ты будто рыдал долгое время.
— Чего надо?!
А это уже злость.
— С чего рыдал?
— Не имею права?! Прости, что разрешение не спросил!
И он считает меня монстром? Боль...
По-моему, я могу проверить это только одним способом – излить свои чувства.
— Хаято.
Он в шоке. Ну, да, я никого не называю по имени.
Спрыгиваю с «подиума», подхожу к тебе, обнимаю за плечи.
— Ты чо творишь, придурок?! – шипишь ты, но отстраниться не пытаешься. Я еле заметно улыбаюсь уголками губ и целую тебя. Ты в шоке, вот наконец-таки принимаешь хлипкие попытки вырваться. Я же прижимаю тебя к полу, наваливаюсь сверху, не разрывая поцелуй.
— Я тебя люблю, — бросаю, наконец, оторвавшись от твоих губ. Ты в шоке смотришь на меня, как на ошибку природы. Все же собираешься с силами и отталкиваешь в сторону, сам встаешь и убегаешь с крыши. Но я-то заметил, что твои щеки покраснели. Тебе было приятно, я прав?..
Ну, а встречаться мы начали с того момента, как ты, влетев в мой (!) дом в слезах кинулся ко мне на грудь. Я, конечно же, не понял, с чего протечка водопровода и неожиданные нежности, но потом ты рассказал мне все.
— Рёохей, Ямамото, Ламбо, Хром... Их убили, они хотят убить нас всех, Хибари!
— Ты Тсуне об этом сказал?
— Да...
— Значит, не волнуйся.
Ты отстранился и присел рядом со мной на кровать, на которую я тебя в слезах и дотащил на своей шее. Воцарилось неловкое молчание.
— Хибари...
Я посмотрел на тебя. Ты вытирал вновь появившиеся слезы.
— Помнишь, два года назад ты признался мне в любви...
— Ближе к делу.
Ты поднял свой взгляд на меня.
— Поцелуй меня снова, также.
— Сдурел?
Вердикт таков – либо мне пора завязывать пить саке по вечерам, либо тебя слишком сильно стукнули, либо ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО этого хотел.
Сейчас я за последнее.
Ты опустил голову и всхлипнул.
— Я думал, ты меня любил. Я пришел к тебе, потому что думал, ты меня утешишь.
В глазах виднелись слезы.
— Почему?... – прошептал ты и замахнулся, по видимости для того, чтобы влепить мне пощечину. Я же схватил тебя за запястье и потянул на себя, повалив на кровать.
-Кто сказал, что это ложь? – прошептал я тебе на ухо, следом впиваясь в губы...

Это было два долгих года назад... Приятные воспоминания, по крайней мере, для меня. Я никогда не пытался залезть в твою голову, однако мне было приятно, что во время оргазма ты звал меня, а не кого-либо еще. А я уж думал, что будет Тсуна. Хорошо.
Очередная ночь любви, страсти и тому подобного. Ты выгибаешься, стонешь, я же стараюсь не причинять тебе боль. У меня, конечно же, это не выходит, но разве ты когда-нибудь это скажешь? За всё время, что я тебя знаю, я заметил в тебе мазохистские наклонности. Но мне все равно. Я же тебя люблю, так будь ты хоть серийным убийцей, я только измены не прощу.
Утро я хотел встретить с тобой. Я хотел увидеть, как ты будешь лежать, все еще прибывая в объятьях Морфея... Я никогда ведь не скажу, что ты как ангел, когда спишь...
Тебя нет. Да и проснулся я от взрыва. Сначала подумал, что ты пошел на тренировку. Я никогда не был соней и вполне себе нормально вставал, даже проспав всего час или два. Потянувшись, я осмотрелся. Помню, что мы остались ночевать в резиденции Вонголы. Ну, как остались? Ты упросил меня остаться, да и Тсуна был не против.
Я назвал его Тсуной?
Это не имеет значения. Где Хаято? Где моё травоядное?
Я поднялся с постели и стал медленно подбирать одежду. Ну, то, что рубашка оказалась мне мала – нонсенс. Скорее всего, Гокудера спутал. Но куда он торопился?
Только надев галстук, я заметил записку на тумбочке. Развернув её, я стал вчитываться в размашистый и временами непонятный почерк Хаято. Прочитанное повергло меня в шок.
«Дорогой Кёя!
Прости, я не мог сказать тебе это в лицо. Знай, что нам надо расстаться. Нет, не пойми меня неправильно, я тебя очень-очень люблю, но обстоятельства сложились немного по-другому. Пожалуйста, покинь особняк Вонголы. Не ищи меня, не найдешь.
Хаято.»
Ты...
Я сжал бумажку в руках и бросил её на пол. Подчиниться тебе?
Нет, я не выдержу и дня без тебя...
Будто в ответ слышу твой голос. Ты кричишь. Тебе больно...
— Хаято!
Забыв себя, хватаю тонфа и бегу на твой голос, уже успевший стихнуть. Очередной взрыв за моей спиной. Нет, я должен идти на голос, не на взрывы. Может, кто-то решил устроить облаву на Вонголу и тебя схватили самым первым?
Твой стон раздался за дверьми кабинета Тсуны. Стон? В нем были боль, слезы, унижение...
..и страсть, желание.
Что же это?..
Выбиваю дверь и залетаю внутрь.
До того момента, я считал, что уже ничто не сможет напугать меня или удивить. Ошибся.
Тсуна прижимает тебя к стене и умопомрачительно трахает, явно разрывая тебя изнутри. По бледным ногам текла кровь, твои руки неестественно висели, нижняя губа разбита, под глазом виднеется синяк, волосы спутаны и тоже в крови, всё тело в порезах...
Не могу смотреть. Больно видеть твою измену...
— Камикоросс...
Я медленно приближался к Саваде, мечтая увидеть, как мои тонфа разнесут его голову. Между тем он толкнулся в тебя еще раз и излился в тебя, наконец, отпустив. Ты безвольной куклой упал на пол, все же, удосужившись открыть глаза. Мутный взгляд, из глаз текут слезы. Мне плевать. Сначала я убью его, а потом уж и тебя изобью.
— Кёя, давно не виделись, — эта паскуда издевается надо мной?! Еще и хищно лыбится. Молниеносно приняв пилюли посмертной воли, он приблизился ко мне с нечеловеческой скоростью, выбив тонфа из рук и сильно впечатав меня в противоположную стену. Я откашлялся кровью и попытался сфокусировать взгляд.
— Прости, но в мои планы не входит оставить тебя в живых, — сказал Савада, направляя на меня руки. Моя интуиция подсказала, что сейчас будет...
— X-Burner. Прощай, первая любовь.
Не могу пошевелиться. Нужно закрыть глаза, не видеть взгляд Хаято, обращенный ко мне, такой печальный, сожалеющий...
Раздался неприятный чавкающий звук. Что-то разорвало, но... я не чувствую боли! Неужто я уже умер?.. Я решился и открыл глаза.
Лучше бы не делал этого.
Хаято, скорее всего, в последний момент собрался с силами и встал между мной и Тсуной. Он закрыл меня, пламя прошло сквозь его тело, о чем свидетельствовала зияющая дыра в теле Гокудеры, где-то между желудком и сердцем.
— Почему... – прошептал он, падая на колени. Его глаза потеряли цвет, взгляд стал мутным, исчез вскоре совсем...
Вот это боль. На глаза навернулись слезы...
— Ты...
Я схватил лежащие неподалеку тонфа и, минуя уже бездыханное тело Гокудеры, подошел к Тсуне и стал избивать его. Сначала сломал ему челюсть, потом нос, преображая некогда миловидное личико в кровавое месиво. Далее стал ломать ему ребра. Он не сопротивлялся, лишь обессилено упал, дабы мне было легче избивать его.
В тот момент я отключился и зло колошматил его, мечтая забыться, мечтая забыть то, что увидел...
Очнулся лишь тогда, когда мне в бок ввели какую-то инъекцию, от которой руки сами по себе разжались, выронив тонфа. Следом я и сам упал на пол, резко захотелось спать.
— Веселая штучка, — начал Тсуна, — она тебя обездвижит и усыпит, если не убьет, конечно.
Он подтащил моё тело к себе и уложил на колени, медленно расстегивая рубашку.
— А я пока могу воспользоваться тобой, отомстить за ТОТ раз.
О чем он?..
Кажется, вспомнил. Это произошло в первом классе средней школы. Он тогда вновь опоздал. Я же устроил ему встречу после уроков в своём кабинете. Тогда был не в самом лучшем настроении, вот и решил отыграться на нем, шуточно изнасиловав тонфа.
Кто же знал, что он вспомнит об этом...
Кто-то обвил меня сзади, но не Тсуна, во всю пытаясь меня раздеть.
«Я просил... я просил, чтобы ты ушел... Я не хотел, чтобы это произошло...»
Этот голос ... Хаято?
«Мне больно... Силы, они покидают меня, но, мне кажется, что и тебя тоже»
Что ты несешь?
«Прости меня... я всегда любил тебя... но здание всё равно обрушится...»
Что?
«...буде... погребен... заживо...»
Его голос становился все менее различимым, объятия постепенно разжимались...
Да и я провалился куда-то. Неожиданно, мне стало параллельно на все происходящее в этом мире.
Треск. Неожиданная боль во всем теле.
Смерть...|Хибари Кёя (часть 1)

Сумасшествие... Именно так я думал, когда ты попросил меня остаться после уроков лишь за то, что я опоздал на две минуты. Но тогда я не знал, что это лишь игра. Твоя жестокая и лишенная шарма игра.
Ты запер за мной кабинет, некогда представляемый мною, как своеобразная камера пыток. Однако три милых кожаных диванчика черного цвета, стоящие вокруг маленького журнального столика, два письменных стола у окон и пара шкафчиков с какими-то документами сразу развеяли мой страх. Я уже было вздохнул с облегчением, когда ты предложил мне чай или кофе. Не тут-то было.
Ты увалил меня на диван, застегнул на моих запястьях неведомо откуда взявшиеся наручники, стянул с меня одежду и, со словами, что это наказание, ввел в меня тонфа. Я кричал, плакал, просил тебя остановиться, но ты будто оглох. Тебе же доставило удовольствие пытать меня, я прав?
И мне плевать, что с того момента прошло шесть лет. Ты заложил фундамент моего сумасшествия!
Вторым и, как оказалось, завершающим этапом была смерть всех, кроме тебя и Хаято.
Знаешь, больно видеть, как дорогие тебе люди умирают один за другим, а ты не можешь ничего с этим поделать. Это проедает мозг, приносит невыносимые муки для души...
Ямамото... Скажи,  зачем ты прикрыл меня своей грудью?! Зачем ты начал череду смертей?!
Старший брат, что пытался всеми силами спасти Ламбо, попавшего под открытый огонь... Вы оба были следующими...
Потом Хром, что пыталась предупредить меня об опасности...
Я сорвался с цепи. Быстро бросив что-то о подмоге в микрофон сотового телефона, я кинулся в бой. Кровь заливала мой мозг, не давай нормально соображать, что я творю.
А я их всех убил. Просто взял, кому-то прострелил голову, кому-то – сердце или легкое, кто-то умер от образовавшейся дыры в теле от моего X-Burner-а...
Я не помню всех подробностей, но когда в здание ворвался Гокудера, я сидел где-то в темном углу, весь в крови, покачиваясь из стороны в сторону и поговаривая: «Они мертвы... мертвы...»

С той поры я стал сам не свой. Мало того, что я стал более жестоким, так теперь мне уже было глубоко плевать на своих подчиненных...
Вот сейчас я сижу за столом, разгребая бумаги. Уже утро, а я так и не лег спать. Мой сон компенсирует уже наполовину выпитая бутылка водки. Да, с тех пор я стал попивать, ну, в относительно умеренных количествах. В висках стучало, хотелось отключиться...
— Как все за*бало... – протянул я, бросая в только что открывшуюся дверь стакан. Осколки разлетелись по полу. Из-за двери показалась моська Гокудеры.
— Джудайме, я, конечно, работник тот еще, но зачем меня убивать стаканом? – пытался отшутиться он. Я лишь устало посмотрел на взрывателя. Он также устало улыбнулся и вошел в кабинет. В его руках (о, боже...) была кипа, состоящая из каких-то бумаг и папок. С этим Гокудера уселся на стул рядом с моим столом.
— Вот отчеты с некоторых миссий, которые я забыл вчера вам отдать после приезда.
Вчера они с Хибари явились, не запылились, в пьяном состоянии и с сигаретами в зубах (точнее, все это относилось лишь к Гокудере), швырнули мне что-то и попросили остаться на ночь. Я сделал вид, что рад до смерти и ушел в свой кабинет на свидание с бутылкой вина.  Ну, а то, что происходило за дверьми комнаты, в которой находились Кёя и Хаято, можно было понять по стонам.
Тяжело вздохнув, я уставился на предложенные мне папки.
И вдруг меня закоротило.
— Ну что, как ночка? – едко спросил я, глазами буравя Гокудеру. Нет, это был не я. Альтер-эго? Скорее всего.
— Scusi? – скорее всего, от неожиданности Хаято перешел на родной язык. Что же, понимаю…  или нет? Эти глаза… они непонимающе буравят меня.
— Ну, ты же с Хибари… — я плотоядно улыбнулся.
— Ну… а мы с ним встречаемся…. – покраснев, пролепетал Гокудера, опустив взгляд на стол. Я облизнулся.
— То есть, ты хочешь сказать, что твоя вольная жизнь закончилась, шлюшка, да?
— Ч-что? – уже прошептал Хаято, обращая свой взор на меня. Непонимание, шок… ненависть… как сладостен мне этот взгляд!
— Ты считаешь окружающих за дураков? Я ведь знаю, что ты спал с Ямамото, когда встречался с Рёохеем…
— Это ложь! Я не…
Как легко можно сломать человека… какие эмоции на лицах запутанных… как это прекрасно… я хочу видеть его боль…
Давай… плачь, плачь, сукин сын…
— Джудайме, кто вам сказал такое?! – Ненависть? Что же, я и на такое согласен.
— Ударь меня,  — тихо говорю. Ну, не ударит же, я знаю. Он слаб, он в моём полном подчинении.
— Джудайме… — в голосе слышится скрытая истерика. Я довел его. Завершающий этап.
— Ты не понимаешь, что Хибари с тобой лишь из жалости? Он ненавидит тебя, меня, всех нас? Ты лишь игрушка для него.
— Заткнись! – он замахнулся, дабы залепить мне пощечину, но я перехватил его правую руку и свернул. Послышался неприятный треск – я сломал ему руку. По идее, любой нормальный человек закричал бы. Он же молчит. Я присмотрелся. Он прикусил кожу на левой руке, чтобы не закричать.
— Боишься разбудить его? – шепчу я. Он не отвечает, лицо скрывает челка. Я лишь тяну за сломанную руку его к себе, укладывая на стол, желательно, лицом. Он смотрит на меня зло, но в глазах все равно видны слезы. Я вновь плотоядно улыбаюсь. Хочу увидеть на его фарфоровом личике кровоподтеки, чем больше, тем лучше…
— А я когда-то любил вас, Джудайме… Любил такого монстра…
— Скажем так, только слепой бы не заметил твоих чувств ко мне, — говорю я, хотя для меня это новость. Я не знал никогда о его чувствах. Но желание отыграться на ком-то счастливом и таком красивом тупой болью отдается в голове. Я замахиваюсь в ударе, разбивая Гокудере челюсть. Голова лишь дернулась, но взгляд не изменился. Еще удар, кровоподтек под глазом, изо рта стекает тонкой струйкой кровь… Красота! Но мне мало…
Я резко хватаю Хаято за волосы и волоку к стене. Он явно не понимает, что я собираюсь с ним делать, однако, я тешусь этим же вопросом. Но тело делает…
Перехватив пепельные волосы покрепче, со всей дури прикладываю к стене Гокудеру. Он даже не мычит, но я знаю, что он в сознании, не хочет этого показывать. Удар, еще один… На светло-бежевых стенах стала появляться кровь. Еще раз и хватит. Не хочу убивать эту игрушку.
Он безвольно уселся у стены, тяжело дыша.
— Тебе же больно. Так почему ты не хочешь ударить меня? – презрительно спрашиваю я, вновь дергая за волосы, дабы он посмотрел на меня. В серо-зеленых глазах почти нет жизни.
— Делай, что хочешь. Мне без разницы.
Мне нравится твоя покорность… Прикасаюсь своими губами к твоим устам, страстно целуя, чуть ли не насилуя твой рот своим языком. Ты слабо отвечаешь. В голове зародилась еще одна пытка…
Разорвав поцелуй, расстегиваю твою рубашку. Ты с непониманием смотришь на меня. Я же скольжу губами по твоей шее, груди…
Взрыв.
— Ах, ты ж сука, заложил повсюду свой динамит! Решил подорвать нас?! – вновь говорю я, пародируя шипение змеи.  Гокудера не отвечает. Что же, а я хотел, чтобы всё было хорошо и тебе не было так больно…
Одним движением раздеваю тебя полностью. Ты с ужасом смотришь на меня. О, да… такой взгляд… Я хочу услышать твой крик…
Снимаю с себя штаны и нижнее белье и без подготовки вхожу в тебя. Ты вновь пытаешься прикусить левую руку, дабы не кричать, но я с силой выворачиваю её, ломая также, как и правую.
Твой крик… твоя кровь… твои страдания… Это симфония для моей души! Еще, еще, ЕЩЕ!!!
С силой вколачиваюсь в тебя, явно разрывая изнутри. Мне плевать. Ты все равно кричишь от боли, просишь меня остановиться…
Но стоило мне задеть простату, как крик сменяет стон. Боли, конечно, в нем было, хоть отбавляй, но еще прибавились страсть. Тебе ЭТО приятно?! ПРИЯТНО?!
Сжимаю сильно твои плечи, чувствуя подступающий конец…
— Камикоросс…
Вот незваные гости пожаловали. Мне плевать. Я стону и кончаю в Хаято. Парень обессилено падает на пол и, по ходу, в ближайшее время двигаться не собирается. Ну ничего… Разберусь с Кёей и еще поиграю с тобой. Застегиваю штаны.
— Кёя, давно не виделись. – протягиваю я, натягивая на лицо улыбку. Боевой маньяк же, но я сильнее…
Достав из кармана пилюли посмертной воли, быстро принимаю их. По телу растекается знакомое тепло, эпицентром которого стала моя голова. На руки также быстро натянул перчатки. Нападай…
Он замахивается, но я быстро ударяю по кистям, заставляя выронить тонфа, после чего ударяю его в живот. Хибари отлетел к противоположной стене. А теперь кульминация!
— Прости, но в мои планы не входит оставить тебя в живых, — говорю я, направляя на Хибари правую ладонь. В пол я направил левую руку. Обе они зажглись пламенем посмертной воли. Приготовления закончены… теперь…
— X Burner. Прощай, первая любовь.
Пламя было настолько ярким, что даже мне перекрыло виденье смерти Хибари. Но, наверняка, это была красивая смерть. Я прикрыл глаза, ибо свет от пламени был слишком ярким даже для меня. Но когда я открыл глаза, дабы улицезреть мертвого Кёю, не ожидал увидеть этого.
Хаято… он прикрыл его… Дыра в его теле была настолько большой, что удивительно, как он еще стоит…
— Почему… — прошептал он в последний момент, перед тем, как покинуть сей бренный мир. Я ничего не понимаю…
Зачем? Зачем тебе нужно, чтобы он жил?! Зачем?!
В висках ужасно стучит, пламя посмертной воли погасло…
— Ты… — вау, и Кёя умеет шипеть…
Мне уже плевать. Бей меня, смерть Хаято уже сделала мне больно…
Скотина… Умереть должен был ты, а не он!
Давай, бей, сколько влезет, я еще отыграюсь…
А для отыгрыша у меня есть одна фишка. Эдакий козырь в рукаве…
Быстро достаю из кармана брюк коробочку с успокоительным, что дал мне Джанини. Некие нано-разработки Вонголы, которые я могу испытать на ком бы то ни было. По идее, от него просто засыпаешь, ну, может, некоторое время не сможешь шевелиться. Посмотрим на практике.
Незаметно для избивающего меня Кёи вкалываю ему в бок. Парень застонал, выронил тонфа и упал на спину, его взгляд стал блуждать. А хороший препарат…
— Веселая штучка, — начал я, медленно подбираясь к Хибари — она тебя обездвижит и усыпит, если не убьет, конечно.
Я лишился одной игрушки. Но вторая-то жива! И мне хочется поиграть… отомстить, если точнее.
Притягиваю его за плечи к себе, укладываю его голову на колени. Его лицо… оно ненавистно мне в какой-то степени, но, боже, почему оно так прекрасно?.. Белоснежная кожа, темные глаза, шелковистые черные волосы… Я хочу его, хочу…
Медленно расстегиваю рубашку Хибари. На полумертвом лице читается недоумение. Что же, отвечу.
— А я пока могу воспользоваться тобой, отомстить за ТОТ раз.
Ты же помнишь всё, да? Ты помнишь, как пытал меня, надломил?!
Прикасаюсь губами к его устам, затем скольжу ниже, оставив на белоснежной коже шеи красные засосы. Он не реагирует. Оно и ясно – снотворное слишком сильное.
Но я хочу, чтобы он возбудился, жажду этого…
Кладу руку на его ширинку, начиная мять. Чувствую, как он начинает возбуждаться, завожусь от этого сильнее.
«Джудайме… Тсуна…»
Он…
Хаято?
«Я вас действительно все время любил… я не хотел быть с кем-то другим… но Рёохей сам предложил мне встречаться… затем мы расстались… возможно, это и не было заметно, вот и прошел слух о моей педарасости.»
Я… я не верю…
Ненадолго останавливаюсь от своего дела, озираюсь по сторонам. Кроме странной трещины в стене, все как обычно. Хаято лежит ничком… Почему же я слышу его голос?...
«...буде... погребен... заживо...»
Что? Я не понимаю… Голос становится все тише, все плаксивей…
Очередной взрыв. Треск.
Я поднимаю голову.
Твою ж, на нас падает потолок!
Не убежать, нет!
НЕТ!|Савада Тсунайоши (часть 2)

Крыша средней школы Намимори. Через два месяца мой выпускной. Детство закончилось, началась старшая школа. Хотя, кто сказал, что оно только сейчас закончилось?..
— Эй, осьминожка!
Он пришел. Я ждал этого и с наисчастливейшей улыбкой бегу к нему.
— Трава-башка, чего хотел? – обнимаю я его за шею. Он же неловко обнял меня за талию, некрепко прижимая к себе. Да, мы просто делаем вид, что на дух друг друга не переносим. На самом деле, все куда запутанней. Мы... встречаемся. Да, именно так. И никто об этом, разумеется, не знает.
Честно говорю, мне просто надо было развеяться. Десятый... С каждым днем я понимаю, что люблю его все сильнее, но он не видит моих чувств. А это больно. И тут Рёохей со своим предложением встречаться подвернулся... Не в смысле, что для меня это такой вот шок. Я ожидал этого, иначе с чего он на своём выпускном запихнул мне в ладонь свою последнюю пуговицу с формы? [здесь идет речь об обычае в Японии, что выпускники (только парни, кстати) дарят первоклассницам пуговички с одежды]
— Хаято, — прошептал он, — Прости, но нам надо расстаться...
— Что? – я отстранился и посмотрел на Рёохея. Он не шутил, что больше всего меня пугало.
— Понимаешь, я встретился с одной девушкой... и экстремально влюбился... – пролепетал он как первоклассник в первый раз у доски. И все. Меня закоротило. Я, скорее на автомате, достал сигарету, поджег её и втянул в себя дым, отвернувшись от Рёохея в сторону города.
— Я понимаю, — сказал я, заглатывая слезы.
— Хаято, ты же не...
— Все в порядке. Если ты не против, я хочу побыть один.
— Конечно. Приятного вечера, — напоследок сказал он и ушел с крыши. Когда же я был уверен, что экстремальный придурок ушел, то упал на колени и зарыдал, ударяясь лицом об сетку. Слезы сами текли из глаз, стекали по щекам, я не мог успокоиться.
Через пять минут, рыдания прекратились и я расселся на полу, зажигая очередную сигарету. Вобрав в себя слишком много (даже по моим меркам) сигаретного дыма, я закашлял, избивая пол кулаками. Из глаз вновь потекли слезы, на этот раз от режущей боли в груди. Отбросив сигарету в сторону, я развалился на плитке, пытаясь прийти в себя. Достаточно скоро это получилось, тупая боль ушла из груди. Я опять присел, пытаясь отключиться от всего и вновь зажигая сигарету, и стал наблюдать, как солнце закатывается за Намимори, однако больше не затягиваясь.
— Травоядное. Уроки закончились, — услышал я вскоре знакомый холодный голос. Решив никак не реагировать, просто сбросил пепел. Не выдержала душа поэта…
— Блин, знаю! Хочу посидеть здесь! Мешаю, что ли?! – грубо заявил я. Кёя тихо фыркнул, но остался на крыше.
— Молчишь... Достало твоё молчание... – прошипел я, лениво потянувшись и вытащив сигарету изо рта. Еще какое-то время молчим, наблюдая за прекрасным закатом этого дня.
— Травоядное, посмотри сюда.
С великим одолжением поворачиваюсь к нему, прожигаю взглядом. Он, как обычно, залез на свой любимый «подиум» и сейчас пялится на меня свысока. Как же это раздражает… всего на сантиметр меня выше, а все равно смотрит, как на клопа!
— Чего надо?! – зло сказал я.
— С чего рыдал?
— Не имею право?! Прости, что разрешения не спросил!
Ох, маньяк до правил, за*бал, мочи нет…
— Хаято.
Стоп, что? Хаято?! С каких это пор мы называем форменных травоядных по именам? Он спрыгивает ко мне, обнимет за плечи. Так, этому маньяку, что, людского тепла не хватает?! Пускай идет и обнимается со своими подчиненными!
— Ты чо творишь, придурок?! – кричу я. Что самое удивительное, я не хотел отстраняться. Только рыдания подступали с новой силой. Эта тварь улыбается! Улыбается, черт его дери! А теперь лезет своими губами к моим, целуя уголок. Я наконец-таки начал вырываться, ударяя его руками по груди. На это он никак не отреагировал, лишь настойчиво поцеловал в губы, после чего уложил на пол, навалившись сверху. Дыхания уже почти не было, как он отстранился и прошептал:
— Я люблю тебя.
Нет, он врет… врет! Рыдания подступают к горлу с новой силой, я отталкиваю Хибари в сторону и бегу с этой проклятой крыши прочь, мечтая никогда туда не вернуться…
А на пути мне встретился Ямамото, и я, как последняя истеричка, разрыдался у него на груди… продолжение вечера я помню плохо, помню лишь то, что утром проснулся с Такеши в одной постели…
А потом прошло два года. Два, по моему мнению, счастливых года. Я встречался с Ямамото. Конечно же, мы с Рёохеем забыли о том, что когда-то встречались. Не, ну зачем ворошить прошлое?
А потом миссия, на которой только я и Кёя отсутствовали. У меня была своя миссия, у Кёи что-то там приключилось. Я еще помню, что закатил скандал, что не иду с Тсуной. Ямамото тогда успокоил меня, обещая беречь себя и Джудайме, в первую очередь, конечно же, последнего. Он лишь улыбнулся и пошел за остальными. Это был последний раз, когда я видел вживую его счастливую улыбку… Что уж говорить, это был последний раз, когда я слышал экстремальные возгласы Рёохея, просьбы Ламбо об очередной конфетке, шушуканья Хром и Мукуро. Откуда здесь взялся последний, решивший навсегда отойти от мафии после случая со Спейдом, я без понятия. Но факт состоял в том, что он пошел вместе с Десятым. Конечно же, охранять Хром. Но это, скорее всего, даже и лучше…
Моя миссия закончилась быстро – мне за*бало переговариваться с этими ничего не понимающими обалдуями и я подорвал здание. Уже медленно возвращаясь обратно в штаб, с надеждой, что все уже, целые и невредимые, вернулись туда и сейчас обсуждают миссию, я получил сообщение от Джудайме. Он просил меня срочно подъехать к месту, где у них было задание. Ну и, конечно же, я незамедлительно кинулся туда. То, что я увидел, повергло меня в шок. Лужи, нет, море крови было разлито по дорогому паркету, кое-где виднелись некоторые внутренности, части тела и, конечно же, сами тела, ужасно изуродованные. Десятого я нашел в единственном сухом уголке. Он прижимал колени к груди, раскачиваясь туда-сюда и бормоча что-то типа «Они мертвы»…
— Джудайме? – позвал я его тихо. Он поднял свои ореховые глаза. В них виднелись слезы, вся одежда Тсуны была в крови и изорвана. Он истерично хихикнул и, тыкая на меня пальцем, проговорил:
— Ну, что, сучка моя, ты доволен?! Они все сдохли, вдыхай!
Его тело пронзила дрожь и он, развалившись в ближайшей луже крови, истерично засмеялся, избивая кулачками пол.
— Джудайме, — все-таки, попробовал я завязать разговор, — Что произошло?
Он приподнялся на локтях и посмотрел на меня. Его взгляд блуждал, губы были изогнуты в странной ухмылке.
— А я их всех убил… — довольный собой, проговорил он, облизываясь. В этот момент, будто мир перевернулся. Я на автомате взял телефон, набрал номер Йемитсу, попросил забрать Тсуну, а сам побрел куда-то, сам не зная куда. Мне было не просто плохо — хреново. Такое чувство, что у меня в груди пробили дырку…
Так я и добрался до дома Кёи. Когда он открыл мне дверь, я без слов бросился боевому маньяку на грудь, будто от этого зависела моя жизнь. Слезы, что до того момента я пытался сдержать, вырвались наружу. Я зарывался носом в его рубашку ровно до тех пор, пока он не отстранил меня чуть-чуть и не предложил зайти внутрь. Я еле заметно кивнул, но не перестал его обнимать. Мы прошли (читай: он дотащил меня) в его комнату и он усадил меня на кровать, сам лишь присев передо мной на корточки и обняв за плечи.
— Рёохей, Ямамото, Ламбо, Хром... Их убили, они хотят убить нас всех, Хибари!
Меня заразили паникой. Я судорожно сжал в руках рубашку Кёи. Его голос был настолько спокоен…
— Ты Тсуне об этом сказал?
— Да...
— Значит, не волнуйся.
Я не хотел, чтобы он отстранялся, но он сделал это, садясь рядом со мной на кровать. Воцарилось неловкое молчание, изредка прерываемое моими всхлипами. Может, как и в случаях с Рёохеем и Джудайме, мне лучше развеяться? Утерев краем рубашки сопли, я тихо позвал:
— Хибари...
Он посмотрел на меня, ожидая продолжения фразы.
— Помнишь, два года назад ты признался мне в любви...
— Ближе к делу.
Так всегда… Ему нужны лишь сухие факты… Я посмотрел на Кёю. Его лицо ничего не передавало, как обычно…
— Поцелуй меня снова, также.
— Сдурел?
Очередное ранение в сердце. Дыхание перехватило. Это больно… больно… Почему, скажи мне, почему? Почему и ты делаешь мне больно?..
— Я думал, ты меня любил. Я пришел к тебе, потому что думал, ты меня утешишь.
Я поднялся с постели, хотел было уже выйти, дабы соскользнуть по ближайшей стеночке спиной и разрыдаться, но решил быть сильным и поговорить с тобой, не смотря на то, что я вот-вот расплачусь.
— Почему?... – прошептал я и, незаметно для себя, замахнулся. Я хочу ударить тебя, Кёя, хочу увидеть, как твою грудную клетку раздирают вопли… Я хочу увидеть твои слезы, почувствовать на языке твою кровь.. Но ты, скотина такая, вовремя перехватил мою кисть и потянул на кровать, наваливаясь сверху. Я пытался дернуться, но не получилось.
-Кто сказал, что это ложь? – прошептал он, следом впиваясь в губы страстным поцелуем... Оказывается, ты хотел меня. Что же, получил, я отдался. И влюбился, черт возьми…

Еще два года канули в лета. Ты наслаждался времяпрепровождением со мной, я же всегда был готов к нашему расставанию, как бы мне этого не хотелось всеми фибрами души… Первоначально я думал, что ты со мной лишь из-за секса. Как же ошибался… Ты действительно любил меня, меня, эту неблагодарную скотину со смазливой мордой!
То, что после очередной миссии ты опять захотел меня, напоил, перед тем, как мы сдали отчет о задании Тсуне, притащил в резиденцию Вонголы и хорошенько так оттрахал, меня не удивляло. Ты садист. Я мазохист. Мы прям созданы друг для друга, ёпт! А что самое смешное, когда ты стараешься не сделать мне больно, в конечном счете, все делаешь наоборот. Вот и сейчас. Вот задел ты простату, так нет, блять, надо еще и в другой угол потыкать! Зато от этого я трезвею и достаточно быстро. А еще вспоминаю, что мы не отдали Джудайме одну папочку… И вот даже после секса лежу рядом с Кёей и думаю, что делать. Думаю вот утром отдать… а еще я хочу кое в чем разобраться, однако чувствую, что при этом расстанусь с головой. Хотя, жизнью я никогда не дорожил. Сон все не приходил. Мне мерещилось, что вот там, на балконе, стоят две знакомые мне тени. Я не верил в это, лишь смаргивал появившиеся слезы. Ямамото, Рёохей… вы же не зовете меня на тот свет?.. Ведь существует примета, что, увидев призрак своего близкого, но уже мертвого, друга или родственника, тебе уже надо готовиться к смерти. Мне стало не по себе, и я прижался к Кёе. Хибари сразу же проснулся и, не говоря ни слова, прижал меня к своей груди, мягко перебирая волосы.
Утром (что самое удивительное) я проснулся раньше него. Кёя уже не прижимал меня к себе и мирно лежал на спине. Не, я удивляюсь, как так спать можно?.. Теперь понятно, почему Хибари может разбудить один лишь шорох. И, черт возьми, я помню, что он обещал мне смерть, если проснется по моей вине! Посему, стараясь не шуметь, я сполз с постели и стал собирать разбросанные по комнате вещи. Как обычно, либо все разорвано, либо закинуто так, что найти совершенно невозможно! Натянув штаны, я принялся за поиски рубашки и галстука. Если последний был найден достаточно быстро (твою мать, как он умудряешься закидывать такие вещи на люстру, находящуюся не ниже двух с половиной метров над полом?!), то вот с рубашкой казус… Благо, нечто похожее было достаточно быстро найдено. И мне глубоко безразлично, что она мне большая, главное, что есть. У меня еще и голова от спиртного болит… Ну, спасибо, Кёюшка, я тебя так люблю, что хочу прямо сейчас нашпиговать динамитом… Вот стою, одеваюсь и думаю, как бы тебя убить до того, как ты проснешься, да-да-да!
«Гокудера…»
Этот голос… чьи-то руки обвиваются вокруг моей талии, прижимая меня к себе, такому холодному. Я вздрогнул, но посмотрел назад. Этого не может быть, Ямамото мертв… Меня обнимает какое-то смутное очертание.
— Ямамото? – всё же, решаюсь я. – Ты же… мертв?
«Ты же не хочешь его разбудить?» — он клонит в сторону Хибари. Я киваю головой.
«Тогда экстремально слушай нас!» — произнес уже другой голос со стороны небольшого письменного стола. Другое, но тоже знакомое очертание, сидящее на кресле… Рёохей?
«Как бы мы все этого не хотели, но сегодня ты пойдешь вслед за нами» — непривычно грустно проговорил Такеши, все еще обнимая меня. Я опешил, стоял в оцепенении. Нет, это невозможно…
«Осьминожка, ты же был счастлив с Кёей?» — тоже грустно сказал Сасагава. Из моих глаз потекли слезы, я робко кивнул.
«Хаято, напиши о том, как ты его любишь, но упроси уйти из этого здания» — сказал на этот раз уже Ямамото.
— Зачем? – тихо спросил я, смахивая слезы.
«Дело в том, что мы, как духи, можем видеть некоторые моменты из ближайшего будущего людей. А особенно четко их смерть» — ответил Такеши.
«Вы оба должны сегодня умереть. И Савада, кстати, тоже» — сказал Рёохей, поднимаясь с кресло и уступая мне место. Я обессилено плюхнулся на сидение, и устало просверлил взглядом лист бумаги и ручку.
— Я не хочу, чтобы Кёя и Джудайме умерли… — тихо прошептал я одними губами, но фантомы, по-видимому, все равно услышали меня.
«Ты умрешь от рук Савады» — хором постановили факт бывшие спортсмены. В очередной раз мне захотелось рыдать. Да, мне больно, я не хочу этого. Не хочу осознавать все это. Правая рука сама собой взяла ручку и я, не глядя, написал что-то, после чего отложил пишущий предмет в сторону и прочел про себя:
«Дорогой Кёя!
Прости, я не мог сказать тебе это в лицо. Знай, что нам надо расстаться. Нет, не пойми меня неправильно, я тебя очень-очень люблю, но обстоятельства сложились немного по-другому. Пожалуйста, покинь особняк Вонголы. Не ищи меня, не найдешь.
Хаято.»
— Он все равно не послушается меня, — вновь тихо проговорил я.
«Хаято, не волнуйся. Мы задержим его, насколько сможем» — так привычно улыбнулся Ямамото.
«Экстремально обещаем!» — вторил ему Рёохей.
— Спасибо… я всегда любил вас обоих…
Я поднялся с кресла, на негнущихся ногах положил письмо на тумбочку Кёи, легонько коснувшись губами его щеки, взял лежащую неподалеку папку и вышел в коридор. Здесь меня замкнуло. Я решил разрушить это здание. Если Кёя, все же, уйдет отсюда, то он обязательно вернется и, как грёбаный японский приемник Шерлока Холмса, будет разведывать всю ситуацию. Ну, и, конечно же, узнав, что меня убил Тсуна, а потом еще и суицид себе устроил, он надругается над трупом Джудайме! А это недопустимо! По всему периметру надо раскидать динамит. Каким-то чудом (не иначе) я стал устанавливать в каждом углу потолка здания свои любимые шашки, ставя их на таймер. Логично же, что на разное время. Пускай первый взрыв разбудит Кёю, потом он умотает отсюда и все….
Так все четыре этажа нашей небольшой, по сравнению с итальянской базой, японской резиденции были заминированы и я, со спокойной душой, пошел в кабинет Тсуны. И встретили меня, конечно, весело… Сперва за дверью кабинета донеслось усталое:
— Как все за*бало...
А как только я решил зайти в кабинет в меня полетел стакан с водкой! Он что, Занзасом-младшим записался?! Не, я не хочу быть его истеричной… как его?.. Акулой, вот!
— Джудайме, я, конечно, работник тот еще, но зачем меня убивать стаканом? – нервно хихикнул я. Не, ну, не говорите, что вот она, моя смерть, от стакана?! Я устало улыбнулся, сдерживая в себе нервный и истеричный смех, и вошел, усевшись перед его столом. Он с нескрываемым ужасом уставился на папку в моих руках.
— Вот отчеты с некоторых миссий, которые я забыл вчера вам отдать во время приезда, – промямлил я. Он устало выдохнул и принял из моих рук папку, быстро проглядев находящиеся там документы. Такая пауза длилась где-то минут пять, как вдруг…
— Ну, что, как ночка? – я не узнаю его голос... Он слишком злой, взгляд Тсуны будто прожигал меня изнутри…
— Scusi? – Ну, вот, теперь еще и языки стал путать… надобно больше спать, тогда и галюны с похмелья появляться не будут. Вот докажу галюнам, что не убьет меня Джудайме, и сразу же займусь с Кёей, дабы он знал, что надо и меня лишний раз спрашивать!
— Ну, ты же с Хибари…
— Ну… а мы с ним встречаемся…. – покраснев, пролепетал я. Ну, а что мне еще делать? Отрицать это всеми силами, хотя… кажется, мы с ним сосались на глазах Десятого. Ой, стыдоба…
— То есть, ты хочешь сказать, что твоя вольная жизнь закончилась, шлюшка, да?
А? Это что была за фраза?
— Ч-что? – резко поднимаю глаза и встречаюсь с его плотоядным, убивающим все живое взглядом. Не, ну точно Занзасом заделался… Или…
— Ты считаешь окружающих за дураков? Я ведь знаю, что ты спал с Ямамото, когда встречался с Рёохеем…
ЧТО?! ЧТО, Я СПРАШИВАЮ, МАТЬ ВАШУ?!
— Это ложь! Я не…
Зачем он напомнил мне о фантомах?
— Джудайме, кто вам сказал такое?! – черт, как же я устал! Бесит, все это бесит! Вот приду обратно и завалюсь спать, плевать мне на Кёю!
— Ударь меня.
Что? Я никогда не ударю тебя! О чем ты?..
— Джудайме… — к голосу подступает истеричный смех, на глаза наворачиваются слезы. Истерика… надо успокоиться…
— Ты не понимаешь, что Хибари с тобой лишь из жалости? Он ненавидит тебя, меня, всех нас? Ты лишь игрушка для него.
Выстрел в сердце, в висках гудит, как в трансформаторной будке. Как и два года назад я хочу этого… хочу крови, хочу воплей… Хочу, чтобы Джудайме мучился…
— Заткнись! – кричу я и (о, великое дежа вю!) собираюсь ударить его, замахиваюсь… Неприятный треск, нервы перемкнуло, будто их кто-то насильно пытается выдрать… Я хочу кричать. Нет, нельзя, не надо, чтобы Хибари проснулся, слишком рано... Закусываю кожу на левой руке, дабы не закричать
— Боишься разбудить его? – как он узнал, блять?! Очередной приступ боли – Тсуна тянет меня на себя и укладывает на стол. Зло смотрю на него, не понимаю, зачем и за что. Меня раздражает его плотоядная улыбка. Она совершенно не идет его миленькому личику…
— А я когда-то любил вас, Джудайме… любил такого монстра… — я сказал это? Не могу поверить… пощади меня, Тсуна, я не хочу умирать от твоих рук…
— Скажем так, только слепой бы не заметил твоих чувств ко мне, — еще один выстрел. Я нервно вздыхаю, пытаюсь подавить в себе желание разрыдаться в голос. Не буду при нем плакать, нет… Он замахивается, удар приходит на мою челюсть. Я не реагирую. Мне больнее было всегда ломать конечности, нежели получать по лицу. Подумаешь, кому оно вообще такое сдалось?.. Ему мало, он бьет меня еще и еще, я давлюсь кровью. Я ничего не осознаю, но Савада хватает меня за волосы и куда-то волочет. Мне без разницы. Подумаешь, умру… главное, чтобы Хибари был жив, да и вы тоже, Джудайме… Удар по затылку, еще один… В глазах плывет, я не могу ничего делать, боль сковала тело. Кашляю кровью, кровавая пелена заволакивает глаза. Еще удар и меня отпустили. Я обессилено облокачиваюсь на стену, воздуха не хватает, во рту привкус железа.
— Тебе же больно. Так почему ты не хочешь ударить меня? – еле слышу я. Меня вновь поднимают за волосы. Встречаюсь блуждающим взглядом с озлобленными ореховыми глазами.
— Делай, что хочешь. Мне без разницы, – шепчут мои губы, сами не осознавая того, что делают. И за это им наказание. Тсуна сначала мягко прикасается к моим губам, после чего будто становится храбрее и, не давая мне дышать, исследует мой рот своим языком. Я не против этого. Мне параллельно. Хоть трахни меня, я не двинусь с места. Чужие губы ушли с моих уст, позволяя нормально дышать, но меня медленно, но верно, раздевают. Зачем? Чужие губы скользят по моему телу…
Взрыв. Как же он не вовремя, прогремел бы минуты две назад, что ли…
— Ах, ты ж сука, заложил повсюду свой динамит! Решил подорвать нас?! – слышу я озлобленное шипение, хочу ответить, но язык заплетается, как у пьяного в стельку. С меня резко сдирают одежду, наконец-таки дала о себе знать паника…
Шорох, резкая боль в нижних частях тела. Хочется кричать. Левая рука вновь тянется ко рту, но её перехватывают и выворачивают. Нервы опять выдернуты с корнем, я кричу… не узнаю свой голос, слезы, которые я до того момента еще держал, полились из моих глаз…
Теперь я кричу, прошу его остановиться… меня разрывают изнутри. Он задевает простату и я, несмотря на всю боль, стону уже от приятных ощущений, нежели от боли. Он сильно вколачивается в меня, сжимает мои плечи, скоро будет наша общая разрядка…
Когда-то я хотел быть с Тсуной, хотел, чтобы такое произошло, но не хотел, чтобы все это было именно так…
— Камикоросс...
Почему ты пришел так поздно, Кёя?... Нет, точнее, зачем ты вообще пришел? Убегай, не надо!.. Не хочу, чтобы ты видел меня таким, не хочу, чтобы ты умирал…
Что-то излилось во мне, Тсуна перестал держать меня, и я упал на пол, не в силах подняться. Перед глазами все плыло, голоса сливались в непонятные звуки, в какофонию… Мой взгляд цепляется за темное пятно у противоположной от меня стены. Это же ты, Хибари…
Несмотря на боль, поднимаюсь на две ноги и неровной поступью движусь к тебе. Как там говорилось в сказках? «И жили они долго и счастливо, пока смерть не разлучила их»? Пускай все будет, как в сказке… я хочу умереть в твоих руках… Шаг, еще один… тело пронзает боль, кровь стекает из нового ранения... Неприятный чавкающий звук… Я кашляю кровью, в голове все смешивается, в глазах все плывет, становится темно…
— Почему…
Почему я умираю сейчас?
Почему ты, Хибари, пришел сюда?
Почему ты, Джудайме, отверг меня?..
Что же я хотел до того, как покинул свое тело?
Взрыв…
Я стою у окна, наблюдаю, как Тсуна пытается сотворить нечто с Хибари. Медленно приближаюсь к ним, времени мало… Каким-то образом оказываюсь под Кёей, хотя тот лежит, мои руки обнимают Хибари, губы прикасаются к его щеке…
Я просил... я просил, чтобы ты ушел... Я не хотел, чтобы это произошло...
Ты удивлен… Конечно, я же мертв…
Мне больно... Силы, они покидают меня, но, мне кажется, что и тебя тоже. Что он вколол в тебя? Уже неважно… Прости меня... я всегда любил тебя... но здание всё равно обрушится... а мне надо поговорить с еще одним человеком…
На этот раз, сажусь на корточки рядом с Десятым, глажу его по щеке, не решаюсь дотронуться губами…
Джудайме… Тсуна…
Пришло время прощаться, я хочу рассказать всю правду… Я вас действительно все время любил… это не было моё минутное желание выжить… я не хотел быть с кем-то другим… но Рёохей сам предложил мне встречаться… затем мы расстались… возможно, это и не было заметно, вот и прошел слух о моей педарасости. Но я был верен лишь своим нынешним партнерам, но в своих фантазиях всегда прокручивал так, что это вы… Вы, не они…
Хибари заставил меня поменяться, я влюбился в него… но, при этом, все также был влюблен, как девчонка, в вас…
Решаюсь и легонько касаюсь виска губами, после чего вновь отхожу.
Мне больно, почему я на это смотрю?...
Бегите, спасайтесь оба!
Ведь вы будете погребены заживо под обвалами этого проклятого здания!
Я становлюсь слабее, прозрачнее…
Треск – потолок обрушивается на ваши головы… это конец… Из моих глаз вытекают последние слезы… кто знал, что духи тоже плачут?
Две руки тянутся из-под завалов… я, счастливый, протягиваю свои руки…
Это наш конец, ребята…
Я исчезаю…|Гокудера Хаято (часть 3)