Трава приятно пружинит и щекочет усталые ступни. Гокудера смотрит вниз, на свои ноги, и никак не может понять, какого черта он разут и когда успел стащить носки.
Последнее, что всплывает в памяти - грязный серый снег под ногами, свистящие рядом с ухом пули и крик Ямамото, утопающий в громе выстрелов. А дальше - темнота.
И вот Хаято посреди какого-то поля и увлеченно созерцает собственные ноги.
Стоит поднять взгляд, как летнее солнце тут же начинает светить пряvо в глаза, словно только и ждало, когда Ураган решит осмотреться.
Бескрайний луг простирается до самого горизонта. Среди невысокой, сочной травы пестреют яркие пятна цветов, над которыми то здесь то там порхают бабочки.
Пахнет летом, и черт бы его побрал, родным поместьем.
В какой-то миг Гокудере кажется, что стоит обернуться, и он обязательно увидит девочку лет одиннадцати, увлеченно собирающую букет. Бьянки будет так занята, что не заметит, как шляпка сползет на глаза, а на белоснежном, украшенном рюшками, подоле появятся следы от травы. Когда-то ей уже влетело за это от отца. Много лет назад.
Боковым зрением Хаято замечает что-то белое и оборачивается, ожидая увидеть сестру, но ее нет.
Зато есть Хибари Кейа. Надежды на ошибку нет - этот траурно-черный школьный пиджак и предупреждающе-красную не-подходи-убьет повязку на локте невозможно не узнать.
До Главы Дисциплинарного Комитета идти всего-ничего, но Гокудере кажется, что пришлось прошагать больше километра. Трава щекочет ноги, то и дело взлетают бабочки, потревоженные появлением внезапного гостя.
До Хибари остается всего несколько шагов, когда какая-то особо строптивая травина больно хлещет по ноге, заставляя посмотреть вниз.
Ничего серьезного...
Вот только почему на нем эти джинсы с потертыми коленями и подпалиной на правой штанине? Он же выбросил их лет восемь назад. Когда окончательно из них вырос.
- Эй, Хибари... - в горле неприятно першит - то ли слишком много пыльцы летает в воздухе, то ли хочется пить. А может и то, и другое.
Как и предполагалось, Кейя не снисходит до ответа, а так и стоит, глядя на горизонт. Вот же высокомерная зараза.. - Ты что, оглох?!
- Не шуми, - даже в такую жару от голоса Хранителя Облака веет новогодними холодами.
- Какого хрена тут происходит? - Гокудера наконец-то подходит вплотную. Проклятая трава с кучей бабочек в ней. Проклятое солнце, обжигающее бледную кожу. Проклятый летний ветерок… - Как мы тут оказались?
- Неважно.
- Что значит "неважно"? Мы же были на базе. А теперь топчемся тут...
- Топчешься ты, травоядное.
Почему-то именно сейчас привычное сравнение с отрядом парно- и непарнокопытных приводит в бешенство. Наверно потому, что травы вокруг и правда навалом.
Глупо, конечно, но все-таки.
- Сам ты травоядное!
- Камикорос, - привычно аргументирует реплику собеседника Кейа. Впрочем, интуиция подсказывает Гокудере, что Хибари говорит это по привычке и в ближайшее время Урагану не грозит подметать зеленый травяной коврик собственным носом.
- Может все-таки ответишь?
Гокудере не нравится, что приходится что-то выспрашивать у этого человека, который самого Гокудеру к обитателям человеческого мира даже не причисляет. Но нужно же разобраться в ситуации. И убраться подальше с этого поля...
- Нет, - обрезает все попытки наладить вменяемый диалог Кейа, переводя взгляд в безоблачное, залитое по самый край солнцем небо.
- Вот же... - нападать на Хибари бесполезно - это верный способ загреметь в больницу на ближайшие пару недель. Как ни противно, а подрывник должен признать - Кейя сильнее всех Хранителей, включая Гокудеру. Победить его может разве что Десятый. Джудайме...
Хаято тихо выругивается на родном языке, от греха и контузий подальше, и опускается на гостеприимно-мягкую траву. В кои-то веке у него нет плана. Никакого, даже самого рискованного.
- Хиберд любит семена дикого риса, - вдруг выдает Хранитель Облака, все еще любуясь небосводом.
Гокудера на всякий случай трогает голову - на таком солнцепеке и солнечный удар недолго получить, а в такой компании и до слуховых галлюцинаций недалеко.
- Чего?
- Риса.
- Да слышал я. Нафига ты мне это говоришь?
- Не забывай его кормить, травоядное.
- Сам корми свою птицу, Хибари!
Вот сейчас снова прозвучит знакомое до зубной боли "камикорос", и уж на этот раз Гокудера все-таки вспашет носом землю. Ну что ж, все лучше, чем сидеть без дела на таком солнцепеке и слушать стрекотание кузнечиков, от которого уже голова раскалывается.
Но нет, Кейя не двигается с места и мученической смертью не грозится.
- Не могу. Тебе пора, травоядное.
- Да чтоб тебя, Хибари! Ты разговаривать можешь по-человечески?! - Гокудера резко поднимается на ноги и встает напротив Хранителя облака.
Вроде все как обычно: знакомое равнодушие на лице, ледяные глаза, форма Главы Дисциплинарного Комитета... Все правильно, Кейя таким и был. Когда-то.
Кажется, что в голове что-то заклинивает, как в часовом механизме. Где-то заела шестеренка, и нужная мысль не приходит, хотя уже должна бы.
Да что же это такое?..
- Постарайтесь там не сдохнуть, травоядные. Не хочу видеть вас здесь раньше времени.
Гокудера никогда не был аллергиком, но, наверно, есть на этом поле какой-то цветок, от которого першит в горле, а на глаза наворачиваются жгучие слезы. Пыльца этого растения пробралась в легкие и обжигает грудь изнутри, заставляя сердце так громко биться.
Соленая влага уже течет по щекам, и Хаято судорожно стирает ее рукавом водолазки. Которую выбросил когда-то вместе со старыми джинсами.
Он не может плакать. Просто не может. Ведь плакать не над чем... Ведь не над чем... И не о ком...
Слез слишком много. Так много, что Гокудера не успевает их смаргивать. Темная фигура Хранителя Облака расплывается перед глазами, запах лекарств неприятно щекочет ноздри.
Какого черта луговые цветы пахнут больницей?..
Веки тяжелы. Еще никогда открывание глаз не было такой проблемой и не доставляло столько сложностей.
Гокудера смотрит на установленные над его кроватью лампы, обводит медленным взглядом фигуры склонившихся над ним врачей, слышит собственное сердцебиение на приборе, который так часто показывают в американских фильмах.
- Операция прошла успешно, - сообщает мужской голос - Хаято не может видеть говорящего, но, судя по всему, это главный хирург или как там эта должность называется.
- О, вы очнулись, Гокудера-сама, - молоденькая медсестра склоняется над Хранителем Урагана, загораживая белесый свет ламп.- Не волнуйтесь, все в порядке. Вашей жизни ничего не угрожает.
Все верно. Гокудера-сама. Правая рука Десятого босса Ванголы, Хранитель Кольца Урагана, Гокудера Хаято, двадцати шести лет от роду.
Ему снова двадцать шесть, а не шестнадцать. Он в больнице при Штабе Ванголы, а не на поле под палящими солнечными лучами. Рядом - квалифицированные врачи со всей страны, лучшие из лучших, а не равнодушный Хранитель Облака. И плевать, что даже сильнейший наркоз не может заглушить тупой боли в прострелянном боку.
Гокудера обязательно поправится и, если будет подходящее настроение, даже расскажет высокомерному придурку Кейе, какую чушь тот нес во сне подрывника... О таком грех не рассказать…
Красная табличка над дверью операционной №4 сменяется успокаивающей зеленой. Операция прошла успешно.
Красная табличка над соседней дверью, операционной №3, будет гореть еще несколько минут.
В операционной №3 умирает Хибари Кейа.
